ооооооооооооооооПрозАоооооооооооооооо

Основное и изначальное привидение

-Прозаическая поэза вечера
или
Ностальгия по дофенизму-

День отходил. Вечер величаво и осторожно вступал в свои права. Воздух ощутимо сгустился и густо посинел. На электрических часах на полке зелёным светом горело почему-то 18:00. Остановились. Внизу призрачно мерцали бестелесные фонари. За окном куда-то шли и шли прохожие и кислотные осадки. Им было по пути. Далеко-далеко, за три дома и один перекрёсток, загрязняла воздух Большая Труба. Она была уже не молода и делала всё основательно и неторопливо. -
До мельчайших деталей знакомый пейзаж. Го-ород! Дурацкий пейзаж!
Отвернувшись, я подошёл к грязному столу, на котором одиноко остывал зелёный чай. Его тонкие побеги тонко зеленели в чашке. Я взял чашку в руки.
Раковина встретила меня хитрым подмигиванием 186-ти маленьких капелек. Вытряхнув чай в мусорное ведро, я зачерпнул чашкой воды и старательно полил груду мусора в ведре. Откуда немедленно выскочил чайный побег с водоподтёками на молоденьких листочках.
Погасив свет и раздевшись, я лёг спать, пытаясь угадать, что я увижу во сне на этот раз.
Я уснул, успокоенный мыслью, что вечер пропал недаром и завтра у меня будет свежий зелёный чай.


-Маленький рассказик для желающих немножко сбрендить-

dsqlz bp gjlptvtkmz... Ой, простите!
Выйдя из подземелья, я увидел огромную толпу. Передо мной были: я, он, они и ещё Какой-то-Никому-не-Известный-Старик-в-Остроконечной-Шляпе-с-Широкими-Полями. Так его звали, хотя текстовый редактор и утверждает, что этого не может быть.
-Кто ты? - спросил я себя.
-А? - оторвался я от самосозерцания.
-Кто ты? - спросил я себя.
-Они тебе ответят, - сказал я себе.
-Кто я? - спросил я у них.
-Найди себя! - ответили мне.
-Где я могу найти себя?
-Спрашивай не “где”, а “как”, - сказали они.
-Как я могу найти себя? - поправился я.
-Как можно найти то, чего нет? - был ответ.
-И всё же, - настаивал я.
-Спроси его, - отмахнулись они.
-Эй, он! - окликнул я.
Когда он обернулся, я смог убедиться, что сошёл с ума. Он оказался мной.
Позади дико захохотал Какой-то-Никому-не-Известный-Старик-в-Остроконечной-Шляпе-с-Широкими-Полями.........


-Сквозняк-

Однажды я сидел у потрескивающего камина в глубоком кресле-качалке и пил горячий шоколад из старой заслуженной чашки.
Неожиданно внизу скрипнула дверь: кто-то пришёл без приглашения да ещё и не постучался!
Проскрипели половицы, и передо мной предстал сквозняк.
-Зачем ты здесь? - спросил я после короткого обмена привет-ствиями.
-Погреться, - прошелестело в ответ.
-Присаживайся, - пригласил я на правах хозяина.
Он потянул к камину тяжёлый стул, зябко дуя во все стороны, и устроился поближе к огню. Я протянул ему кофейник и чашку.
Так мы и сидели потом, потягивая горячий шоколад и глядя на пляшущий в камине огонь.
-Где был, что видел? - спросил я через некоторое время.
-Почти нигде, - ответил сквозняк. На улице туман, дождь целый день. Я в основном отсиживался у тебя на чердаке.
-Но ты же пришёл с улицы.
-Пытался сходить к моему двоюродному брату ветру-десять-метров-в-секунду, но его не оказалось дома: по-моему, на улице его работа.
-М-да, - задумчиво протянул я, отхлебнув холодный горячий шоколад.
Так мы и сидели потом, потягивая горячий шоколад и глядя на пляшущий в камине огонь.
За окном одиноко завывал ветер-десять-метров-в-секунду.
P.S. А со сквозняком у меня и сейчас добрые приятельские отношения.


-Исповедь голодного поэта-

Грустно, грустно, грустно. Ничего никуда и нипочём. Гругом грязь, на очках снег с дождём, холодильник пуст и вообще тянет поворчать. Тем более что квартира пуста и холодно, и никто не ждёт, а думать,что ты кому-то нужен – только разогревать предатель-ское самолюбие. А ему только дай волю!
Сколько раз я уже писал такие строки! Письмо в бутылке – робинзоны, пальмы, козы, куры, утки, петухи – впрочем, это я уже перепрыгнул на объективную реальность. Или на субъективную ирреальность. (Если с двумя «р», тогда, может, и с двумя «ь»?)
Пять пробелов. Красная строка как Красная площадь – дурацкое сравнение, подобие звучаний. Однако красных строк давно никто не рисует, а название осталось. Неисповеди-мы пути Твои! Впрочем, это не редкость. Под словом «дом» уже понимается нечто огромное, бетонное и уродское. Пример неудачен, но интересен сам по себе. Сам по’ себе. Импоссибл. Похоже!
Пойти посмотреть в холодильник, может, что-то ещё...
Ну конечно там ничего нет. Что я, право! Но есть хочется...

За квартиру За газ За свет За воду За телефон
... ... ... ... ...

Ни черта не уплачено, а есть всё равно не на что. Экономия! А впрочем, за что тут платить? С квартиры так и так скоро погонят, газом я почти не пользуюсь – мне нечего готовить, – свет мне хозяева благополучно отключили ещё в прошлом месяце, за воду платить – это вздор, а телефона тут отродясь не водилось. И всё же: где нарыть денег?
Если продать бритву, то можно пообедать. Но кто купит и чем я буду бриться?
А вот N где-то берёт деньги, хоть он и бездарность, и пишет на заказ, зато сыт и дово-лен. А я дурак принципиальный! Надо тоже устроиться в редакцию. Передовица! Труд и быт! Политические куплеты поэта М! Тьфу! Есть как хочется!

Ночь, улиц, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тускл...

Ах, почему я не родился раньше! Тогда я сказал бы это, а не Блок. Вот был бы номер!
Лучше всего продать люстру. Света нет, а люстра хозяйская. Люстру лучше всего! Будет знать, как надоедать честным людям со своей квартплатой. Да и где я ему возьму денег, если меня не печатают? Я ему не Валютный фонд! Я поэт! Голодный.
Ах, ну почему меня не печатают? Ведь я же гений! Ге-ний! Я это так давно знаю – но никто из них никогда не признает этого, потому что они все бездарности и негодяи. Я их знаю – о, как я их знаю! Бездари, жулики и лодыри, просиживающие штаны в кабинетах! Почему, почему их печатают, а меня нет? Я тоже хочу в кабинет, я хочу в бездари, я есть хочу, наконец!
Кончено, продам люстру. Допишу, когда вернусь.